Психологические кризисы детей и родителей
Как рассказать остальным, что ребёнок не слышит?
- Что делать, если малыша дразнят?
- Почему все дети уже говорят, а мой молчит?
- Ездим, ездим по реабилитациям - и никакого толку.
- Скоро в сад - ума не приложу, как поговорить с воспитателем.
Часто разные страхи и выгорание - верные спутники семей с детьми с нарушением слуха. В выпуске - психолог Ирина Моисеева и доктор психологических наук Инна Васильевна Королева рассказывают, как научиться замечать прогресс в мелочах, не сравнивать ребёнка с другими, что отвечать на вопрос: «а что это у тебя на ушах?» и как поможет ириска при общении с воспитателями в детском саду.
Зоя Бойцева: Темы, важные не только для тех, у кого нарушен слух, но и для людей, у которых сейчас со слухом все в порядке.
Когда родители узнают диагноз ребенка – то, что ребенок не слышит, они готовы на все, чтобы он начал слышать и говорить. Когда им говорят про долгую реабилитацию, они готовы ездить в разные концы города, к разным специалистам, часто даже в другие города, чтобы ребенок был как все условно, чтобы он научился слышать и говорить. Но зачастую происходит так, что прогресс не наступает так быстро, как хотелось бы, или не наступает по каким-то причинам, родителям кажется, вообще. И тогда у них опускаются руки.
Это первая история, которую мы хотим обсудить с нашей сегодняшней гостьей. А вторая часть нашего разговора будет посвящена тому, как родителю взаимодействовать с педагогами массовых школ, если их ребенок собирается туда. И поговорим мы об этом с человеком, который, наверное, не нуждается в представлении, но, все-таки мы скажем. Это Инна Васильевна Королева – доктор психологических наук, профессор Санкт-Петербургского НИИ ЛОР и руководитель программы реабилитации Детского сурдоцентра Санкт-Петербурга.
Здравствуйте, Инна Васильевна, спасибо, что пришли.
Инна Королева: Здравствуйте, Зоя.
Зоя Бойцева: Инна Васильевна, давайте тогда начнем с первой части, которую я уже озвучила, о реабилитации ребенка, которая занимает, как мы знаем, минимум пять лет. Если мы говорим о раннем слухопротезировании глухого ребенка кохлеарными имплантами или слуховыми аппаратами. Часто за это время у родителей происходит выгорание, опускаются руки. Им кажется, что у всех дети развиваются, уже говорят, а мой что-то не такой, что же делать, и зачем это все было? Как им помочь? Что делать в этой ситуации?
Инна Королева: Первое, что хочется, чтобы как можно быстрее пройти путь от момента, когда заподозрили что-то не так, до постановки диагноза и слухопротезирования. Потому что обеспечение с помощью современных технических средств возможность ребенка слышать – это ключевой момент в развитии у ребенка и приближение его к нормативному развитию. А дальше, действительно, это длительный процесс. Даже если мы рано выявили, протезировали своевременно, но если это очень большая потеря слуха, то задержка все равно будет.
И я бы сказала, что это, как всегда, должна быть комплексная поддержка, в первую очередь сурдопедагогическая. Но современный такой подход – семейно-центрированный, при котором специалист работает не только с ребенком, как часто раньше было, а он работает именно с самой семьей. Чем меньше ребенок, тем больший вклад, именно активное участие родителей играет в этом. И здесь то, насколько мы научим родителей использовать любые режимные моменты, бытовые ситуации для развития у ребенка умения слушать, понимать, говорить, общего развития ребенка, – это будет важнейший момент. Общение с ребенком, что очень важно.
Я бы сказала, что здесь, если медленно идет динамика, очень важно, чтобы сурдопедагог владел не только семейно-центрированным подходом, но и разнообразными методиками, которые разработаны для детей с другой патологией. Значит, он должен быть готов к изменению методического подхода, использованию альтернативных средств коммуникации или не бояться даже их использовать на начальном этапе, потому что ребенок очень хочет много нам сказать, а у него средств самовыражения очень мало.
Зоя Бойцева: Вы сейчас говорите об использовании жестов на начальном этапе?
Инна Королева: Бытовых жестах. Последние эфиры посвящены жестам, потому что это страхи очень многих родителей. Сурдопедагоги этим пугают, что если вы будете использовать жесты, он никогда не заговорит. Это такой страх, который идет исторически от периода, когда не было протезирования. Тогда, действительно, это было нужно выбирать. Сейчас другая ситуация. Это правильное использование жестов. Важно для таких родителей показывать на занятиях сурдопедагога и объяснять, почему такое мелкое какое-то действие ребенка – это, на самом деле, прорыв, это шаг.
Потому что родителям не всегда очевидно, что когда ребенок произнес какой-то звук – он пытался тебе что-то сказать. Он даже не заметит этого звука. Или что ребенок посмотрел правильно, использовал жест. Эти моменты позитивного движения ребенка. Очень важно, чтобы педагог на них обратил внимание ребенка.
И поставить правильные цели. Причем цели не долгосрочные, к которым долго идешь, и кажется, что этот путь бесконечен, а именно цель на неделю, цель на месяц, цель на два месяца или три месяца. Второе – это, конечно, работа психолога.
Каждый сурдопедагог, особенно использующий семейно-центрированные технологии, выполняет эту роль психолога. Мама у нас плачет на груди, мы и обнимаемся, и сопереживаем, что очень важно. И говорим: «Так, заниматься». Немножко жестче с некоторыми. Это в зависимости от ситуации. Конечно, нужна профессиональная поддержка, профессиональная работа, потому что это, может быть, очень сложное состояние родителей. Это, может быть, работа именно над взаимоотношением «мама и папа», потому что меняются отношения, когда появляется такой ребенок в семье. Это, может быть, проблемы с бабушкой, которая почему-то не принимает ребенка. Мы с таким тоже сталкивались. Поэтому это, конечно, профессиональная поддержка психолога.
Я бы сказала, что здесь важный момент: родители, настроившись на борьбу, забывают о себе. В этом смысле настроить их на то, что у них должно быть свое время. У них должно быть время для себя для маникюра, для того, чтобы полежать в ванной.
Зоя Бойцева: Вы сейчас страшные вещи говорите.
Инна Королева: Чтобы не выгореть. Как получить удовольствие от каких-то простых действий. То, что я говорю мамам всегда: «А где у нас папа будет?» Потому что мама, сконцентрированная на ребенке с проблемами, часто лишает папу того внимания женского, к которому он привык. В результате у нас многие мужчины, это не совсем мужчины, а такие сыновья, они потеряют эту мамочку, которую они так приобрели счастливо. И это сохранит, но при этом папу тоже выращивает на совместные действия.
Я очень большое внимание уделяю в своей работе и считаю, что важно – это взаимная поддержка родителей тех, которые уже прошли какой-то путь, которые окрепли и уже могут поделиться с другими. То, что делаете вы, ваша группа «Я тебя слышу». Мне очень нравится это название. Я тебя слышу. Не только я ребенка слышу. Я слышу ребенка – это очень ценно, а я слышу другого родителя. Это такой важный момент.
Я буквально сегодня торопилась на подкаст. У меня есть такая общая консультация на хирургическом отделении. И там были сейчас очень маленькие детки. Все такие малявочки от десяти месяцев до трех лет. Но у половины из них уже вторая имплантация на втором ухе. Я говорю: «Ура! Мамы, которые уже прошли путь, уже год имплантации, то, пожалуйста, поделитесь с другими мамами своим опытом. Расскажите о проблемах». Вы не поверите, там было 15 мам, только две из них занимаются с сурдопедагогом. Это просто обвал. Это со всей страны. Это не Петербург, потому что только Питерская говорит: «У нас все в порядке».
Алла Маллабиу: В Питере очень хорошо.
Зоя Бойцева: Это правда. В Питере, правда, все очень хорошо.
Инна Королева: Мы создали. Двадцать лет борьбы – это не просто так. Это двадцать лет реальной борьбы. Поэтому три компонента: сурдопедагог, потому что он показывает именно профессиональные приемы, которые направлены на развитие слуха, понимания, речи, говорения и всего остального, на коммуникацию с ребенком; психолог, который решает проблемы взаимодействия мамы с ребенком, потому что грамотный психолог, но внутрисемейные отношения, приведение мамы в состояние принятия побыстрее этого решения, и, конечно, взаимная поддержка других мам. Спасибо интернету, спасибо многочисленным группам родителей, которые поддерживают в своих регионах, группам «Вконтакте», спасибо вам всем, мамы!
Зоя Бойцева: Как приятно! Хочется переименоваться в «Я слышу тебя …»
Инна Королева: И себя.
Зоя Бойцева: Как маму. Это очень важно. Об этом, действительно многие забывают. И получается то, что получается, когда мама света белого не видит. Успех не такой быстрый, потому что абсолютно правильно сказали, что, действительно, какой-то прорыв для ребенка, а маме кажется, что когда заговорит полным предложением сложноподчиненным – это успех. А какое-то звукоподражание – что там, подумаешь, это не так важно.
Мамы, не забывайте о себе. Это очень важно. Инна Васильевна, спасибо.
Инна Королева: Я бы еще сказала, что в связи с этим я организовала сейчас серию мини-уроков для мам, потому что очень много маленьких детей. Беда, что с маленькими мало занимаются. Просто мало сурдопедагогов. Второе – еще меньше, то есть на порядок меньше сурдопедагогов, готовых работать и понимающих, что делать с ребенком годовалого возраста, полуторагодовалого возраста, восьмимесячного. Они говорят: «Мы не знаем, что делать». И мама Алена из Челябинска. У нас такой режим называется «Поможем Герману говорить». И она научилась радоваться таким моментам: сегодня прислала тоже видео. Обязательно его вставлю, прокомментирую. «Ура! Он начал повторять речевки!» Потому что это жесты, мама безумно боялась их использовать. И он стал сначала жесты, а потом появились звуки.
Или когда: «Он вытянул губы трубочкой! Это прорыв! Потому что у него губы не двигались». Они мешали ему перейти к следующей фазе, когда появляются слоги. Эти мелочи может только профессионал сказать маме, что нужно делать, что мешает ребенку перейти от «ы-ы-ы» к «бодя-бодя-бодя» - а это важнейшая веха в развитии речи у ребенка.
Алла Маллабиу: В этом выпуске у нас будет и второй эксперт – психолог, педагог индивидуального обучения глухих и слабослышащих детей, Ирина Моисеева.
Еще у родителей есть сложные моменты, которые возникают на протяжении всего времени взросления ребенка. От момента постановки диагноза и, наверное, до того момента, как он поступил уже в учебное высшее заведение или средне специальное.
Это переживание и такое ощущение, что ты стараешься-стараешься, делаешь-делаешь, просто вкладываешь все время, все силы, все свои эмоции. Постоянно какие-то занятия, или ты постоянно учишь его говорить, говорить, говорить, а он ни в какую. И в какой-то момент просто опускаются руки, а ребенок вообще ничего не хочет, потому что он устал. И, кажется, что все абсолютно впустую, никогда ничего уже не будет хорошего. Это вопрос, который нам очень часто задают, часто пишут. Это бесконечный какой-то, когда нужно постоянно как-то взять в руки и идти дальше. А потом опять такая ситуация. Что делать?
Ирина Моисеева: Да, это ситуация очень типичная. Что делать? Во-первых, помнить, что это, может быть, сложно себе в моменте сказать, но постараться, что все родители, которые занимаются с ребятами с нарушенным слухом, они все, без исключения, большие молодцы. Они большие герои. Потому что то, что они делают, то, что делает каждый родитель, - это огромный труд. Это преодоление своего страха перед ситуацией, перед медицинским каким-то вмешательством. Это уже огромный труд.
Если родитель сейчас находится в этой точке, где он находится, значит, он уже очень много преодолел. И можно чувствовать себя усталым. И в такой момент остановить цепочку этих размышлений, которая покатилась, что все зря, и все напрасно, и ничего не получается. Просто дать себе разрешение чуть-чуть отдохнуть сейчас, восстановиться, не спорить, не ругаться с ребенком, который тоже устал, а немного восстановиться и потом начать снова.
Что еще в этом помогает. Второй важный момент – отмечать те маленькие успехи, которые есть. Потому что их не может не быть. Даже если вы находитесь, казалось бы, на одном месте, значит, вы потратили много сил, чтобы остаться на этом месте, чтобы не было отката назад. Они, безусловно, есть.
Конечно, когда могут происходить такие срывы, и, кажется, что ничего не получается? Когда переход в какое-то новое место или столкновение с новым специалистом, который говорит: «Совсем все плохо». Или какая-то эмоциональная оценка, и, кажется, что все, действительно, все зря. Нет, на самом деле, не зря. Потому что если бы не было этих занятий каждодневных, не было бы этого труда, то вообще не было никакого развития. Потому что мы хорошо, знаем, что ребенок не будет говорить, он не будет никак воспринимать речь, если не будет занятий.
Еще хорошая фраза, услышала как-то от одного из педагогов: «Если он мог бы раньше, он бы уже это сделал. Если была бы возможность шагнуть еще выше, дальше, то ребенок бы это сделал, и вы бы тоже. Значит, сейчас просто не пришло для этого время». Важно подмечать маленькие успехи, маленькие шаги. Можно вести какой-то дневник. Можно, если вы заметили что-то новое, прямо это как-то записывать. Можно онлайн, можно делать дневник, тетрадь записей. Все, что угодно. Просто в потоке иногда маленькие успехи теряются.
Еще полезно, если у вас есть человек, который может вас поддержать, вы знаете ресурсность, которому вы можете говорить о таких вещах, – поговорите. Поговорите о том, что раньше было, на самом деле, хуже. Просто в моменте многое забывается.
Зоя Бойцева: Как перестать сравнивать? Часто умные специалисты, мамы говорят о том, что надо сравнивать ребенка только с ним самим, но это совершенно невозможно. Когда ты видишь, что Маша в пять лет уже говорит прекрасно, а твой Петя вообще еле-еле как попало. Сравнение – это мотивация или это путь во фрустрацию? Как с собой договориться?
Ирина Моисеева: Сравнение – это и то и другое. С одной стороны – это мотивация, потому что это конкуренция, она всегда нас ведет. Посмотри как, и мы тоже туда будем стремиться. С другой стороны – это, все-таки дети. Каждый человек, не будем в банальности, но каждый человек уникален – это правда. А дети еще более разнообразны, потому что развитие часто идет неравномерно по разным способностям.
Попробуйте посмотреть, что еще умеет делать ваш ребенок. Может быть, Маша этого не умеет.
Зоя Бойцева: Провести опрос с мамой Маши, что там еще Маша. Как у нее с лего дело обстоит?
Ирина Моисеева: Возможно, да. Потому что у каждого ребенка есть свои сильные стороны, на которые можно опираться. Возможно, ваш ребенок фору даст всем по эмоциональности, общительности. Или, наоборот, пространственным способностям, или физическим, что тоже очень важно. Ребенок – это же не только речь. У него есть много разных других качеств замечательных. Поэтому сравнивать мы, конечно, всегда сравниваем, но, в любом случае, мы его любим таким, какой он есть, а речь будем развивать. Всегда будет кто-то, кто уходит вперед, и кто успешнее нас. Тут никуда от этого не денешься. Так себя успокаивать.
В детском саду
Зоя Бойцева: Для многих родителей большой стресс – отправить ребенка в детский сад, а потом в школу. Мы поговорили о реабилитации. Например, она прошла успешно, мы надеемся. И ребенок отправляется в сад или школу. Родители испытывают огромную тревогу, как все будет, как дети и учитель воспримут особенность их ребенка. Как можно снять эту тревогу? С чего начать?
Инна Королева: Первое, что хочется сказать, что, на самом деле, такой же стресс испытывают обычные родители обычных детей. Любое детское учреждение, на самом деле, все в стрессе.
Зоя Бойцева: Вселяет панику.
Инна Королева: Это реальная ситуация. Еще мне кажется, что теперь это стало гораздо острее, потому что какие-то отборы, не знаю, конкурсы - не конкурсы, записи в очереди. У наших родителей появляется дополнительная забота. Массовый сад, я так понимаю, что мы говорим именно о них? Обычный сад.
Зоя Бойцева: Да.
Инна Королева: Как воспримут моего ребенка, который с нарушенным слухом? Что делать? И как минимизировать и эту тревожность, и возможные проблемы, которые там могут возникнуть? Потому что важно – родителям я объясняю. У меня есть «Мой ребенок идет… Все думают: «В школу?» Нет, в детский сад». Детский сад, потому что их гораздо больше. Они уже к школе и лучше говорят, кто идет в инклюзивную школу. Уже адаптировались к условиям инклюзии. Сад, мне кажется, даже что бывает острее ситуация.
Первое, что надо понимать, что воспитатели детских садов массовых честно шли работать – воспитывать обычных детей. Им подсунули нашего ребенка с нарушенным слухом.
Зоя Бойцева: Кукушонка.
Инна Королева: Да. Они, действительно, не знают, что с ним делать. Они несут за него разнообразную ответственность, в том числе и материальную за этот имплант, который стоит, как не очень дорогая машина, но приличная машинка такая. Они ответственны за то, что он освоил там какую-то программу детского сада, чтобы он был здоров, не ударился. Много ответственностей. У них реальные страхи. Поэтому надо понимать эти страхи, и понимать, что родители должны стать помощниками этих воспитателей. Ради своего ребенка они должны научиться, как я говорю, улыбаться, сочувствовать воспитателям, что с ними такое приключилось. Понимать это и помогать.
Безусловно, родители должны знать законодательство, когда, приходя в детский сад, они слышат в ответ: «Если вам что-то не нравится, то у вас есть свои сады. Пожалуйста, идите туда». Здесь нужно что? Как я называю: «Взять ириску в зубы, чтобы не сказать все, что ты думаешь по этому поводу. И опять, с ириской во рту, улыбаясь, сказать: «Вы знаете, да, вы правы, у нас есть детские сады. Но у нас в законодательстве есть инклюзивное обучение. И я хочу, чтобы мой ребенок учился инклюзивно. Давайте подумаем вместе. Я буду вам всячески помогать, чтобы эта инклюзия состоялась».
Конечно, нужно искать учреждение, которое уже готово принять такого ребенка. У них эта мысль об инклюзии сложилась. Может быть, у них есть опыт уже обучения таких воспитанников в своем детской саду. Поэтому не стремитесь попасть в ближайший к вашей парадной детский сад. Посмотрите немножко так подальше. И, обращаясь к комитету по образованию, например, просить, чтобы вас не в ближайший через дорогу детский сад, а в соседний, в котором уже есть такой опыт. Я думаю, что это при определенных усилиях, может быть, это можно будет сделать.
Зоя Бойцева: А если, например, учитель говорит: «У меня так много детей.
У одного это, у другого другое. У меня просто не хватает на это времени. К сожалению, мне нужно еще проверять, мне нужно еще заполнять». Как родителям справиться со своей внутренней тревогой? Еще есть какая-то внутренняя тревога, что, все равно, там что-то не получится, или вам не будут уделять внимание, или что-то еще.
Ирина Моисеева: Конечно, есть большая тревога, что не справится. Тогда стоит с собой проговорить, что тогда. Допустим, не справится. Что самое страшное в этом случае? То, что станут хуже оценки? То, что изменится отношение других детей? Или что в этом такого ужасного и неприятного? Возможно, стоит себя останавливать в плане того, что не развивать эту ситуацию внутри до абсолютного максимума. Не представлять себе катастрофу уже прямо сразу. Потому что учитель может сказать, отмахнуться: «У меня много работы». Но самое главное – если вы увидите, что отношение к ребенку, тем не менее, внимательное, если учитель старается его понимать, тогда все хорошо.
Если долго затягивается этот конфликт, и вы пытаетесь как-то его разрешить, а он все глубже и глубже, это уже от коллектива педагогического, тут, мне кажется, стоит подумать, что в этой ситуации как чувствует себя ребенок. Потому что если ребенок долго находится в ситуации такого конфликта, и он чувствует, что учитель его не одобряет и долго, и как-то его ставит, может быть, неосознанно в какие-то стыдные ситуации по отношению к другим ребятам, это может запоминаться. В зависимости от того, какой у ребенка характер, может запоминаться, и потом достаточно долго осложнять жизнь.
Это я говорю из практики работы по консультированию с взрослыми людьми. Потому что взрослые люди эти моменты школьные неуспешности очень запоминают тоже. Может быть, тогда искать другой класс, другую среду, которая была бы более принимающая.
Хотелось бы добавить, что стоит избежать такого отношения, когда ребенок наоборот превозносится, и к нему всегда особое отношение перед всем классом. Потому что другие дети могут завидовать такому вниманию. Или они могут его воспринимать, как какого-то чужака, которого учитель любит, любимчик не понятно, почему.
В школе
Зоя Бойцева: Инна Васильевна, перейдем ближе к школе. Например, родитель рассказал учителю, который будет вести класс об особенностях ребенка. А есть же еще музыкальный педагог, есть учитель или преподаватель по технологии – это так труд теперь называется, есть физкультура. Как с ними? Должен ли учитель им рассказывать или родитель должен обойти всех? Как правильнее поступить с точки зрения эксперта, как вам кажется?
Инна Королева: Я в таких случаях, когда еще система не налажена, для себя нашла такую практику. Сначала нужно представить идеальную картину мира. А потом реальную жизнь, которая может сильно отличаться от идеальной картины мира.
А идеальная картина мира, наверное, выглядела бы в моем представлении таким образом, что если в школе появляется такой ребенок, в начальных классах у него же один учитель, но может быть музыкальный педагог еще, то все педагоги должны собираться вместе, и сурдопедагог приходит и всем все объясняет.
Мама тут стоит, еще свои три копейки добавляет. Потому что она же с точки зрения мамы может увидеть. Сурдопедагог на занятиях видит ребенка, а есть еще бытовые моменты, с которыми на получасовом занятии с сурдопедагогом он может и не столкнуться. А учителя в школе за весь режимный момент могут, как раз, в такие ситуации попадать.
Поэтому это должен быть такой тандем. В этом смысле это, конечно, не три копейки, а это важные те режимные моменты. Это, мне кажется, совсем прямо не бывает, потому что у все большое расписание. Законодательно никак не описан алгоритм в этом смысле. Поэтому как выходим из ситуации?
Первое – найти учителя, который расположен и понимает, что эта информация нужна, что это важно. Найти консенсус с руководством, которое тоже может подключить свой административный ресурс, сказать: «Ребята, собраться надо». В этот момент собрать всех сложно. У учителей сейчас сложная жизнь. Не знаю, когда они спят. Они все время готовятся: то онлайн-уроки, то какие-то тетрадки проверяют, отвечают на панические крики других родителей. У них, действительно, сложная, это тоже надо понимать и помогать им.
Алла Маллабиу: Я по своему опыту могу сказать, что школьные психологи часто говорят, что «Мы работаем на одну четверть ставки или на полставки.
Мы можем один раз позвать ребенка и поговорить с ним. И раз в квартал провести какое-то мероприятие в классе». Достаточно ли этих мер?
Ирина Моисеева: Нет, конечно, не достаточно. Самое важное, что если такое происходит, скорее всего, сложности не у ребенка, они у всего коллектива. Либо происходит то, что ребята чувствуют себя бесконтрольно, либо что там новый состав класса, и они пытаются как-то поделить между собой территорию и понять, кто главный. Конечно, так может ответить психолог и, в принципе, учитель, но у учителя, все-таки, есть классный час. И если это классный руководитель, то в его работу входит пусть 30 минут в неделю, пусть 20, но, все-таки у него есть возможность поговорить с ребятами и как-то повлиять на эту ситуацию.
Родителю сложно на это повлиять из дома. Единственное, что можно сделать, – это понять, как ты можешь защищаться. Потому что, возможно, такие ситуации будут возникать и в будущем. Умение защитить себя важно не обязательно в школьном коллективе, а вообще это как психологическая способность.
Алла Маллабиу: Как ребенку реагировать на вопрос «А что это у тебя на ушах?» Как правильно ответить в разном возрасте: в школе или в детском саду?
Ирина Моисеева: Если в детском саду, то можно сказать, что это такая штука, которая помогает мне хорошо слышать. Как это ребенок может сказать. Если старше, то это такой аппарат высокотехнологичный. Можно себе еще пару баллов накрутить, что это такая суперсовременная штука цифровая, которая мне помогает слышать.
Алла Маллабиу: Многие не знают, как объяснить ребенку, почему он отличается от сверстников. Как это лучше сделать?
Ирина Моисеева: Самое главное – перед этим разговором как-то продумать свое отношение, потому что ребенок может считать или достроить отношение стыда. Он может это почувствовать, если такое есть. Я думаю, что любой родитель, для чего эти все операции, для чего вообще слуховые аппараты, это потому что родители любят и беспокоятся, и для них ребенок – это самая большая ценность. Поэтому в любом случае принимают его таким, какой он есть.
Важно поговорить об этом мягко, чтобы не было никакого неудобства. Объяснить по возможности. Тогда, когда эти вопросы начнут возникать, что ты, например, болел, и поэтому перестал слышать, поэтому мы сделали такую операцию, а теперь ты слышишь все. Если прислушаешься, даже самые тихие звуки можешь услышать.
Наверное, не стоит забегать с этим разговором вперед. Потому что до определенного возраста дети могут и не понимать, что здесь есть какое-то отличие, и, наверное, они не будут задумываться. Обычно в лет 10-12 просыпается такой интерес – почему же я чем-то отличаюсь, и что это такое. Здесь могут быть какие-то свои достраивания. Они есть, практически, у всех людей с нарушением слуха. Они пытаются себе как-то это объяснить. Кто-то ближе немножко к истине. Есть дети, которые какие-то фантастические себе придумывают объяснения. Поэтому поговорить об этом, конечно, нужно. Стараясь делать акцент, на том, что это только слух. В остальном ты такой же, как остальные.
Алла Маллабиу: Что делать, если ребенок приходит в слезах, и его дразнят? Как реагировать?
Ирина Моисеева: Если такое происходит, то здесь, опять же, разговор о том, какой ты. Что это просто слух. И дальше, в зависимости от того, насколько ребенок по возрасту может это понять, постараться ему объяснить, что ребята, которые над тобой посмеялись, или которые так себя повели, это у них сложности тоже со своей самооценкой, поэтому они тебя дразнят. Они чувствуют себя как-то неуверенно, поэтому они стараются, ведут себя так агрессивно.
Алла Маллабиу: Такие слова очень взрослые и умные. А, на самом деле, ребенку кажется, что они очень в себе уверены, и их большая может быть компания. В школе они достаточно известные, может быть, ребята. И кажется, что они крутые.
Ирина Моисеева: Начиная где-нибудь с десяти лет, об этом уже можно говорить. В разной степени, но уже дети могут это понять. Раньше это понять, действительно, сложно. Но тут важен еще такой момент, что самое главное – ребенка успокоить и попробовать проговорить с ним варианты поведения: как ты можешь себя вести, как ты можешь защититься в такой ситуации, что ты можешь сделать. На самом деле вариантов тут будет ограниченное количество.
Во-первых, если это один человек, можно попытаться ему как-то ответить. Если нет, и такой уверенности нет, и это большая компания, тогда лучше искать другое место и других ребят, с которыми ты будешь общаться. Просто уходить из этого конфликта, если их слишком много, или тебе кажется, что их слишком много. Тогда нужно искать другую компанию.
Есть еще вариант пожаловаться учителю, поискать у него защиты. Может быть, это не самый популярный вариант, но в каких-то ситуациях он нужен. Потом, если такая ситуация происходит, и она происходит ни один раз, тогда надо поговорить с учителем, потому что это значит, что что-то происходит в классе. Почему дети в классе могут так себя вести.
Алла Маллабиу: А если учитель говорит: «Это ваш ребенок такой. Это он так всех провоцирует»?
Ирина Моисеева: Тогда давайте вместе попробуем понять, как он провоцирует. Расскажите, как вы думаете.
Алла Маллабиу: Это же ваш ребенок. Вы с ним и решайте, как он провоцирует.
Ирина Моисеева: Мы с ним решаем дома. Дома все хорошо. Если в школе есть психолог, здорово, если его к этому подключить.
Алла Маллабиу: Можем ли мы назвать топ две или три основные проблемы, которые в принципе характеризуют группу молодежи глухих и слабослышащих? Например, чтобы родители знали, что такие проблемы могут быть, и надо обратить внимание сейчас на это, чтобы этого не случилось.
Ирина Моисеева: Если мы говорим об инклюзивном пространстве, то это, в первую очередь, самооценка и чувство уверенности/неуверенности в себе, и отношения со сверстниками. Потому что это чувство принятия – это то, о чем мы говорили в начале, что я какой-то не такой. К этому нужно относиться внимательно. Здесь, как и со всеми детьми, нужно обращать внимание на такие моменты, как изменение поведения значительное, если теряется мотивация к тем вещам, которые раньше нравились. Если ребенок вдруг резко перестает учиться, как раньше, то есть начинает учиться хуже. Если идет резкий отказ от общения, желание закрыться в своей комнате на длительное время и никуда не выходить.
Это такие признаки, что происходит какая-то дезадаптация. Это может быть при изменении каких-то условий внешних. Например, переход из класса в класс, переход из одной школы в другую, изменение состава класса. Может быть, новые требования со стороны школы. Может быть, в связи с какими-то возрастными изменениями меняется сам ребенок, и что-то меняется в структуре отношений. На такие моменты стоит обратить внимание.
В первую очередь – это разговор. Здесь нового ничего не скажу. Важно, чтобы была коммуникация между родителями и ребенком. Причем иногда сложно, действительно, вытянуть бывает, особенно из подростков что-то. Поэтому на прямые вопросы он часто не отвечает. Можно рассказывать что-то из своей жизни подростковой или школьной: «У меня в классе было так-то, и было очень неприятно, например, когда ребята делали то-то». И смотреть, как ребенок на это отвечает. Если он что-то рассказывает, присоединяться к этому без таких вопросов, не стремясь сразу вглубь залезть и узнать точно, что же происходит. Просто, чтобы была коммуникация. Дальше он, возможно, расскажет, что там.
Хотелось бы сказать, что все родители, которые занимаются со своими ребятами с нарушением слуха, они большие молодцы. Рассматривая ситуацию в нашей стране, вы во многом случае первопроходцы. Потому что многие вещи приходится решать впервые, заново, что-то создавать. Потому что десять лет назад ситуация была совсем другой. Продолжайте и не отчаивайтесь, и не ругайте себя, не относитесь к себе слишком строго. Вы, действительно, большие молодцы.
Организация «Я тебя слышу»
Подкаст-студия «Две дорожки»
Проект реализован при поддержке Фонда президентских грантов
21.04.2023