Не кричите. Я все равно не слышу
ГОВОРЯТ, что 70% информации человек получает посредством зрения. Вроде и не такая уж беда — отсутствие слуха. А вы попробуйте, заткнув уши, посмотреть новости по телевизору, поговорить по телефону или выяснить, с какой платформы отправляется ваш поезд. Тогда, наверное, поймете, как много значат эти самые 30 недополученных процентов информации.
Чтобы мы могли проявить сострадание, нам необходим какой-то сигнал. Если у дороги топчется старушка с палочкой — только самый черствый и безжалостный тип не поможет ей перейти. А вот глухота никому не видна.
То есть инвалид по слуху не дает никакого повода к оказанию ему помощи. Представьте: вы стоите в кассу в универсаме, торопитесь. Вот-вот ваша очередь, и вдруг — что такое? Почему затор? Какой-то мужичонка беспомощно мнется, машет руками; кассирша орет как резаная, пытаясь объяснить, сколько надо денег; очередь, и так близкая к «точке закипания», дружно «закипает». Может, вам потом и станет стыдно — сорвал зло на ни в чем не повинном глухом человеке. А пока вы возмущены: «Нашел время, глухая тетеря, по магазинам шляться!»
Помогите глухому устроиться
РАНЬШЕ в нашей стране глухому было проще найти работу. В советское время их трудоустройством занимались профсоюзы, была разработана уникальная система — на каждом крупном предприятии, если группа глухих сотрудников достигала 25 человек, работали сурдопереводчики, предприятие оплачивало их труд, а глухие могли в любой момент получить помощь в решении своих вопросов и в то же время не были оторваны, отгорожены от слышащих сотрудников.
Эта система позволяла активно трудиться огромной массе неслышащих. Отказов не было — глухих брали на работу с удовольствием: они не отвлекаются, работают старательно, дисциплинированны.
Существовали и специальные предприятия Общества глухих. Теперь они тоже есть — маленькие, бедные, задавленные налогами. Денег их деятельность почти не приносит, все льготы инвалидным организациям отменены. А найти работу в слышащем коллективе сложно. Слишком велика конкуренция на рынке труда — редко какое предприятие пойдет на дополнительные затраты ради трудоустройства инвалидов, куда проще набрать дешевую рабочую силу из приезжих нелегалов.
Что дает язык жестов?
СЕЙЧАС готовятся поправки в закон о придании жестовому языку статуса официального, а это автоматически выделит наших глухих соотечественников чуть ли не в отдельную нацию. Однако, думается, не общество должно повально учить жестовую речь, а глухие — более активно вливаться в окружающую жизнь, приспосабливаясь к ней. А то получится, как в анекдоте: в магазинчик на Брайтон-Бич входит дама и на чистом русском языке просит продавщицу-американку что-то показать. Продавщица, конечно, ничего не понимает. Дама крайне возмущена: «Милочка, как вам не стыдно — я живу здесь уже пять лет, а вы до сих пор не выучили русский!»
К тому же жестовая речь не настолько универсальна, чтобы стать полноценной заменой живого русского языка. Ведь, по сути, это вынужденная мера общения, в отдельных общинах глухих используются свои, присущие только им жесты, так что сами глухие не всегда понимают друг друга.
К сожалению, общество бывает очень жестоко к неслышащим, зачастую их считают слабоумными, глазеют, как на обезьян. Особенно страдают позднооглохшие люди. Они теряют друзей, многие не могут выучить жестовый язык, освоить технику чтения по губам, это ведь тоже своего рода талант, не всякому доступный. Хорошо, если рядом окажется кто-то, кто готов помочь, подставить плечо, подать пример мужества, либо такой же позднооглохший, сумевший преодолеть беспомощность и отчаяние, найти свое место в жизни, либо слышащий, наделенный щедрым сердцем. Очень важно, чтобы глухого не унижали опекой, а просто шли рядом, радуясь его успехам, поддерживали, не давали потерять веру в себя.
Спасибо вам, люди!
ВЕСЬМА показательна судьба глухого журналиста, бывшего главного редактора журнала Всероссийского общества глухих «В едином строю» Валерия КУКСИНА. Этот год для него — год печального юбилея: 50 лет прошло, с тех пор как он потерял слух.
ВАЛЕРИЙ родился в Ленинграде в последние дни блокады. Мальчик был очень слабенький, переболел всем, чем только можно. А в восемь лет — инфекционный менингит. Он умирал. Как последнее средство врачи использовали новый в то время антибиотик — стрептомицин, о нем тогда еще не много знали, не были изучены побочные эффекты.
Жизнь ребенку спасли, но Валера стал глохнуть.
Врачи вынесли приговор, что вскоре он забудет и речь. Мама делала все, что могла, чтобы сын не разучился говорить. Собственно, вся его дальнейшая судьба — результат ее неусыпной заботы. Он рос, учился в специальной школе для глухих, работал токарем на Балтийском заводе, начал писать в заводскую, потом — в городские газеты. С огромным трудом по фальшивой медицинской справке поступил на заочное отделение факультета журналистики Ленинградского государственного университета (тогда глухому доступ в высшие учебные заведения был закрыт).
Увы, после второго курса учебу пришлось бросить — никто не хотел брать на практику в редакцию глухого журналиста. Он не опустил руки — поступил в Московский полиграфический институт. Пока учился — работал редактором в маленьком издательстве, после института — в Павловске, в политехникуме для глухих. Освоил жестовый язык, перешел во Всероссийское общество глухих, завоевал прочную репутацию прекрасно пишущего журналиста, прошел путь от внештатного корреспондента до главного редактора журнала.
Только Бог знает, чего все это стоило комплексующему из-за своего недуга инвалиду. Бог и те чуткие люди, которые помогали не сдаваться. Валерий не считает себя победителем — борьба с глухотой, комплексом неполноценности идет постоянно. Теперь он и сам подставляет плечо товарищам по несчастью. Ведь не зря девизом журнала «В едином строю» являются слова: «Подчини глухоту себе, но не подчиняйся ей сам». Это — жизненный принцип журналиста Валерия Куксина.
27.12.2005